ДАД-БЕДАД

Жил на свете пастух. Пришел он как-то к сельскому старосте, говорит:

— Возьми меня пастухом к себе, чтоб я каждый день кусок хлеба имел.

— Ладно, парень, — говорит староста. — Беру я тебя пастухом, иди, зарабатывай себе на хлеб. Буду давать тебе лидр пшеницы за каждую корову и каждого вола.

Тридцать лет пробыл он пастухом. Как-то раз, в мае месяце, разбежалась у него скотина; набегался он, собрал стадо и набрел на клад.

«Я простой пастух, — подумал он, — не смогу один распорядиться. Пойду-ка, скажу старосте...»

И вот староста, пастух и другой работник старосты пришли к яме, где был укрыт клад.

Пастух спустился в яму, решетом подает старосте драгоценные камни, староста — работнику, а тот мешки набивает. Передал староста работнику последнее решето и говорит ему:

— Поди, прикончь пастуха, — мы с тобой клад поделим.

— Жалко человека, — говорит работник.— Клад нашел он, да еще все вынес, тебе отдал.

— Не я ли твой ага?! Выполняй что велено!

Шепнул работник пастуху:

— Приказал ага убить тебя...

— Вот и ищи справедливости...— огорчился пастух.—Чем же я перед вами провинился? Смилуйся!

— Не могу я ослушаться, братец.

А пастух, оказывается, три драгоценных камня из найденных сокровищ себе взял. И сказал он тут работнику:

— Видно, на то воля божья. Только просьба у меня — возьми эти три камня, отдай моей жене: она скоро родить должна. Если сын у меня родится, пусть назовет его Дад-Бедад. Если же дочка, пусть называет как хочет.

Так и убили пастуха в яме, где он клад нашел. А староста и работник забрали все сокровища, пошли домой.

Вскоре пришла жена пастуха к старосте, спрашивает:

— Где мой муж, куда ты его послал, что не приходит домой?

— Шальной был у тебя муж, кто его знает — куда сбежал, может, к отцу своему на тот свет ушел!

— Так мы же с голоду умираем, ведь он и вечером хлеба нам не принес!

Да кому она жалуется?! Поделили староста с работником сокровища, потратили.

Прошло время, работник тайком отнес камни жене пастуха.

Наступил срок родин, и родился у нее мальчик. Пришли соседки, понесли крестить ребенка.

— Какое имя дать ребенку? —- спрашивает у повитухи поп.

— Позовите мать, пусть скажет, — отвечает повитуха.

Позвали мать, пришла она. Спрашивает ее поп:

— Как наречем младенца?

— Раз ты меня спрашиваешь, батюшка, назови его Дад-Бедад.

— Ай, мамик, да разве есть такое имя на свете, чтобы я младенцу имя Дад-Бедад дал?!

— Так завещал отец его, а я слова его не нарушу.

Назвали мальчика Дад-Бедад, принесли домой. Не по дням, а по часам растет парень, ума набирается. Раз спрашивает он у матери:

— Какое было ремесло у отца? Я такому же хочу учиться.

Отец твой кузнецом был, — говорит мать.

— Отведи меня к кузнецу!

Взяла мать сына за руку, отвела к кузнецу.

— Вот привела к тебе сына, научи его своему ремеслу!

— Вот и славно,— говорит кузнец. — Пусть останется у меня, будет коня за голову держать или там за узду, а я учить стану.

Пробыл парень у кузнеца всего день да вернулся к матери.

— Ты почему вернулся, Дад-Бедад?

— А если лошадь даст мне по лицу копытом? Не могу я там оставаться! — отвечает тот.

— А чтоб могилу отца твоего!.. Иди, играй себе с ребятишками!

—Нет! — уперся Дад-Бедад. — Хочу учиться ремеслу моего отца!

— Отец твой портным был, — говорит мать.

— Возьми меня за руку, отведи к нему! — потребовал Дад-Бедад.

Отвела его мать к портному, говорит:

— Научи сына моего портняжному ремеслу, чтоб у нас было на что жить.

— Что ж, пусть остается у меня, — согласился тот. — Будет продевать нитку в иголки, подавать мне материю, — а я его учить стану.

Всего день пробыл у него Дад-Бедад, сбежал.

— Ты почему пришел, парень? — удивляется мать.

— Не могу я шитьем заниматься, — а вдруг игла мне в палец воткнется, поранит, или в глаз воткнется, ослепну?!

— Не тебе ремеслу учиться! Иди уж, с ребятами играй... — рассердилась мать.

— Кем был мой отец? — твердит сын. — Приставь меня к ремеслу моего отца.

— Отец твой плотником был, — говорит мать.

— Так возьми меня за руку, отведи к мастеру, пусть из меня плотника сделает! — требует сын.

Взяла мать его за руку, отвела к мастеру и говорит:

— Братец плотник, научи сына своему ремеслу, станет и он мастером, мы на его заработок жить будем.

— Пусть остается у меня, — согласился мастер. — Будет подавать мне доски, тесло с рубанком, будет доски тесать да строгать, научится ремеслу для пользы своей.

Пробыл Дад-Бедад у плотника два дня, потом домой сбежал.

— Ты почему вернулся, Дад-Бедад? — удивляется мать.

— Я не могу этому ремеслу учиться: тесло может вырваться из рук, отрубить мне ногу.

— Ну, иди тогда, играй с ребятами, раз не хочешь ремеслу учиться!

— Нет, ты мне скажи, кем мой отец был? — пристает сын.

— Так знай, — отец твой двенадцать месяцев в году пастухом у людей был!

— Ох, мать, наконец-то я узнал правду об отце! Ну, теперь возьми меня за руку, отведи к старосте: пусть наймет меня пастухом, а если не смогу быть у него пастухом, пусть наймет меня пасти телят.

Взяла его мать за руку, отвела к старосте и попросила:

— Отец моего мальчика из дому ушел и не вернулся, — пусть уж сын телят у тебя пасет, чтоб мы . прожить могли!
— Э, парень,— говорит староста, — ведь ты мал еще, сможешь разве телят пасти?

— Пастухом быть еще не могу, а вот телят пасти смогу.

— Ладно, беру тебя пасти телят. За каждого теленка буду платить в год по лидру пшеницы, от воскресенья к воскресенью набирай зерно, живи себе.

До конца осени пас Дад-Бедад телят, и к этому времени набралось у него сто лидров пшеницы. Пятьдесят лидров он продал за сто чареков, на эти деньги купил себе одежду, пришел и говорит матери:

— Всего год я пас телят, получил сто лидров пшеницы. Продал пятьдесят лидров, сто чареков получил... А где же деньги, что мой отец за тридцать лет заработал? Дай мне эти деньги, почему не даешь?

— Э, сынок, — отвечает мать,— не знаю я, где заработанные отцом твоим деньги: он был шальным, тратил без счета...

А сын пристает: «Нет, давай отцовский заработок!». Встала мать, достала один из спрятанных камней, дала ему:

— На, вот тебе заработок твоего отца!

— Отнеси к золотых дел мастеру, продай камень, принеси домой деньги,— они мне нужны, — просит сын.

Отнесла она камень ювелиру, а тот говорит ей:

— Не знаю я стоимости этого камня, мамик.

— Ты человек честный, дай уж сколько определишь.

Дал ювелир ей мешок золота, пришла она к себе домой, к вечеру вернулся Дад-Бедад, спрашивает:

— Ну как, мать, сколько дал он тебе?

— Дал мешок золота, сынок.

— Теперь пойди к царю, пусть отведет нам место под дом: здесь чужие мы, нет нам места, — все смеются надо мной, грязью забрасывают, прогоняют...

Пошла мать к царю, попросила отвести им участок. Царь велел указ написать, чтобы хозяева земли ей не препятствовали.

К вечеру пришел сын, стал расспрашивать, и мать рассказала, что была у царя, и он ей бумагу дал. А Дад-Бедад говорит:

— Пойди-ка снова к нему, скажи, чтобы приказал он своему мастеру-строителю построить нам дворец не хуже царского.

Пошла мать снова к царю, сказала так, как сын ей велел. Начали смеяться над нею царь, его советники и везиры:

— Эх, мамик, царский дворец царю и подобает, а ты иди лачугу себе построй!

— А что у вас убавится, если мастера-строителя мне назовете? — просит мать.

И сказал тут царский везир:

— Век живи, государь,—видно, полоумная она: дадим ей бумажку, пусть идет себе. Да и мастера пусть посмеются над нею, чтобы знала впредь свое место.

Дали ей бумажку, и пошла она искать мастеров-строителей. На одной улице ищет, на другой — нет и нет. В одну дверь толкнется, в другую — и нашла наконец, отдала им бумажку. А те как начали хохотать!

— Иди, иди себе! — говорят. — Ищи себе других мастеров.

— А вы по деньгам судите, — говорит им мать. — Царь вам по золотому платил, а вы с нас по два золотых возьмете.

Вот тут и призадумался один из мастеров:

— А ведь дело говорит! Если заплатишь нам так, согласны мы.

Пошли они вместе с матерью, длину и ширину участка обмерили, чтобы на этом месте точно такой же дворец как у царя выстроить.

К вечеру пришел домой Дад-Бедад, спрашивает:

— Ну, мать, что успела сделать?

— Привела мастеров-строителей, сынок. Утром начнут строить.

Дад-Бедад ни во что не вмешивается, ходит себе пасти телят. А всем делом мать заправляет.

Возвели дом наполовину, а деньги кончились. Пришел к вечеру Дад-Бедад, а мать ему и говорит:

— Кончились деньги:

— Мать, кончились деньги, что мой отец за год заработал. А где деньги за остальные тридцать лет?

— Нет больше у меня денег. Отец твой всё деньги свои проел-пропил, растратил.

Не дает ей сын проходу: дай да дай еще денег. Пошла она, достала второй камень, отдала сыну.

— Вот последний,— нет у меня ничего больше.

— Отнеси золотых дел мастеру, продай, дострой дом, — просит сын.

Пошла мать, продала камень за мешок золота, на эти деньги достроила дом. Осталось только двери навесить, да ердыки пробить. И сказал тут Дад-Бедад:

— Мать, ты мне заработок отца только за два года отдала. Где же его деньги, что он за тридцать лет заработал?

Что было делать матери? Достала она и последний камень, продала ювелиру за мешок золота, достроила дом. Потом пошла и сыну царское платье купила.

Возложит Дад-Бедад корону себе на голову и сидит в новом своем дворце, словно царь. Вот так и повелось после этого: с утра уходит телят пасти, а вечером возвращается, переодевается и садится на трон, как царь.

Как-то вечером пригласил он царских советников к себе во дворец:

— Заходите ко мне: угощу я вас, посидим, побеседуем.

Стали царские советники частыми гостями у Дад-Бедада:

Как-то раз сидит он на своем троне в новых своих царских одеждах, с царской короной на голове, и спрашиваем царских советников:

— Какие дела решал сегодня ваш царь в диване своем, о чем там говорили?

— Сегодня наш царь суд вершил, — отвечают ему.

А в этот вечер царь со своим везиром в одежду дервишей переоделись, вышли в город. Видят, все уже спят, а дом у Дад-Бедада огнями горит. Думают — посмотрим, в чем тут дело?

Заглянул царь в окно и спрашивает:

— Везир, сколько царей у нас в стране? Удивился везир: «Век живи, государь,—сколько их может быть? Один ты царем у нас, больше нет».

А царь ему в ответ: «А ну, глянь, что за царь там сидит!»

Вошли царь с везиром в дом царя-пастушка, поклонились, сели подальше, в темном углу. А Дад-Бедад снова спрашивает царских советников:

— Ну, какие же дела были у вашего царя сегодня в диване?

А один из советников рассказывает:

— Судил сегодня наш царь купцов, да не смог верного решения вынести...

— А о чем был суд? — спрашивает Дад-Бедад.

— В давние времена уехал один купец по делам в Стамбул. Оставил семье денег на восемь лет, а сам через двенадцать лет пустился в обратный путь. На полдороге встретился ему другой купец, который тоже в Стамбул по делам ехал. И спросил тут первый купец у второго:

— Ты на сколько лет денег оставил своей жене?

— На восемь,— ответил второй купец.

— И я жене на восемь лет денег оставил, а видишь — только через двенадцать лет домой возвращаюсь.

И второй купец сказал тогда:

— Да, я только на восемь лет оставил, но боюсь, что не хватит: глядишь, лет двенадцать на чужбине придется пробыть... Возьми-ка эти три драгоценных камня, отдай моей семье, пусть продадут — потратят...

Второй купец продолжил свой путь в Стамбул, а первый вернулся к себе домой. Но камней тех жене второго купца не отдал, у себя оставил, присвоил. Прошло время, вернулся второй купец домой, увидел, что жена распродала земли, и рассердился:

Жена, ведь я прислал тебе с таким-то человеком три драгоценных камня, зачем же ты мои владения распродала?

— Мне он никаких камней не приносил, — уверяет жена.

А первый купец уже прознал, что хозяин камней вернулся и будет с ним судиться, подучил трех свидетелей, чтоб те сказали: «Мы видели, что этот человек камни жене купца передал, а она те камни продала и деньги растратила».

Пришли купцы, стали перед царем, и второй купец начал упрекать первого:

— Ты почему не передал драгоценные камни моей жене?

— Как не передал? Передал, а она продала, деньги растратила! — говорит тот.

Привели свидетелей, а те в один голос твердят:

— Свидетельствуем перед, богом, что этот человек при нас три камня жене купца передал, а она, видно, камни продала и деньги растратила.

И тут наш царь задумался: как-никак три свидетеля одно и то же говорят...

Выслушал Дад-Бедад рассказ царского советника и усмехнулся:

— Ну, раз ваш царь не смог решения вынести, видно, придется мне решать! А ну, купцов и всех свидетелей ко мне приведите!

Пошли советники и купцов, и свидетелей привели, а сами руки на груди скрестили, перед Дад-Бедадом стали. Стоят перед ним и пятеро приведенных. (А из угла смотрят и слушают царь со своим везиром).

И сказал тут Дад-Бедад:

— Так, значит, вы свидетельствуете, что вот этот человек отдал три драгоценных камня жене купца, а та камни продала и деньги потратила?

— Да, свидетельствуем об этом перед богом! — -твердят те.

И распорядился тут Дад-Бедад:

— Отведите этих свидетелей, заприте в разных комнатах, чтоб они друг друга не видели и не слышали.

А сам взял из теста три шарика скатал — один большой, другой поменьше, а третий совсем маленький.

Вызвал первого свидетеля и начал его расспрашивать:

— Ну, парень, давай говорить правду, а то не верится что-то мне...

— Вот, клянусь как перед господом богом,—этот человек жене купца три драгоценных камня передал! — уверяет свидетель.

— Ты сам это видел? — спрашивает Дад-Бедад.

— Сам! — твердит тот.

— В каком месяце это было?

— Да разве я грамотный, чтоб знать?

— Ну, а какое время года было — осень или, может, весна?

— Вот-вот, весной и было, во время пахоты. У всех нас, свидетелей, пашни в одном месте, а он созвал нас и передал камни.

Дад-Бедад показал большой шарик свидетелю, спросил его:

— А камни вот такой величины были или нет?

— Вот-вот, именно такой! — обрадовался свидетель.

— Писец, запиши, что о весенней поре свидетельствует этот человек! — приказал Дад-Бедад.

Привели второго свидетеля, и Дад-Бедад сказал:

— Ну, парень, давай говорить правду, а то не верится что-то мне.

— Вот клянусь как перед господом богом,— этот человек жене купца три драгоценных камня передал! — уверяет свидетель.

— Ну, а в какое время это было?— спрашивает Дад-Бедад.

— Откуда мне знать, — я же неграмотный, — отвечает свидетель.

— Может, зимой это было или весной, или же осенью? — спрашивает.

— Вот-вот, во время молотьбы хлеба это было. Наши гумна рядом, вот он и позвал нас к себе свидетелями, — отвечает тот.

Тут показал Дад-Бедад средний шарик, спросил:

— Вот такой величины были камни?

— Ну, точно такие!— обрадовался свидетель.

— Запиши, писец, что об осенней поре свидетельствует этот человек! — приказал Дад-Бедад.

Привели последнего свидетеля, и Дад-Бедад сказал ему:

— Ну, парень, давай говорить правду, а то не верится что-то мне: не бери греха на душу, скажи — видел ты, как этот человек три драгоценных камня жене купца передал?

— Да, клянусь как перед господом богом, видел! — уверяет тот.

— А в какое время года это было?

— Откуда мне знать, ведь я неграмотный.

— Весной это было, осенью, летом или, может, зимой?

— Точно! Было это в конце января: мы втроем наши комнаты штукатурили, он нас так и привел с измазанными известью руками, свидетелями поставил! — подхватил свидетель.

— Писец, запиши, что было это в конце января! — приказал Дад-Бедад.

Привели первых двух свидетелей, и всех троих поставили рядышком. И писец прочел показания: один был свидетелем во время пахоты, другой — во время осенней молотьбы, третий — в конце января...

Взял Дад-Бедад палку в руки и сказал:

— Не сошлись ваши показания. А теперь говорите правду, не то убью я вас!

— Нет, нет, государь, не были мы свидетелями, он нас нанял, по пяти монет каждому дал...

— Ладно, идите себе! — сказал тут Дад-Бедад. — А царь пусть остается при своем решении.

Утром опять встал Дад-Бедад, пошел в поле телят пасти. А царь приказал слугам:

— Приведите ко мне парня, что телят пасет, только смотрите — не бейте!

Побежали слуги, но не согласился Дад-Бедад идти с ними, сказал:

— Какое дело мне до вашего царя?!

А царь снова за ним послал и опять велел:

— Не трогайте его — мал он еще. Посадите его на спину себе, так и доставьте.

Посадили его на спину, доставили к царю.

— Слушай, парень, — говорит ему царь. — Вчера я судил купцов, и голова у меня разболелась. Не знал я, что и ты этим делом займешься...

А Дад-Бедад говорит:

— Дай мне свою царскую власть на два часа, а сам на мое место сядь. Дозволь мне быть царем и я решение вынесу!

Тут надел царь свою корону на голову пастушка. Сел Дад-Бедад на царский трон, чтобы вынести, решение.

Привели во дворец обоих купцов, жену второго купца и всех свидетелей. Второй раз допросил он всех так, как накануне допрашивал. Показания свидетелей не сошлись опять.

И тут сказал новый царь первому купцу:

— Сейчас же принеси камни, не то снесу тебе голову!

Купец принес три драгоценных камня, отдал жене товарища.

Тогда обратился Дад-Бедад к царю и сказал:

— Живи век, государь, вот я провел суд для тебя, А теперь ты проведи суд для меня!

Встал царь, сел на свой трон и спрашивает:

— С кем же ты хочешь судиться?

—- Сейчас скажу. У кого на свете имя Дад-Бедад, что меня Дад-Бедадом нарекли?

Привели тут попа, спросили его:

— Почему этому человеку такое имя дали?

— А это наш долг — давать младенцу такое имя, какое отец и мать пожелают.

Вызвали тут во дворец мать, а она объяснила:

— Мне работник старосты сказал, что так отец моего сына завещал.

Привели работника, и он подтвердил:

— Чистая правда это. Вызовите старосту, пусть придет...

— Слушай, работник! — сказал царь. — Если не скажешь правды, велю казнить тебя. Скажешь правду — дам тебе в управление целый край!

И сказал тут работник старосты:

— Пастух тот нашел клад и сказал старосте. Я, староста и пастух пошли, чтобы перенести сокровища. Спустился пастух в яму, насыпал в решето драгоценные камни, передавал нам, а мы наполняли мешки. Тут староста и приказал мне: «Иди, убей пастуха!». Я стал просить: «Не гневи бога, пожалей пастуха!». А староста рассердился: «Говорю тебе, убей!»

Сказал я пастуху, что староста его убить велел. «За что меня убить хочешь? Ведь я все драгоценности вам отдал! Но раз на то воля божья, отнеси моей жене эти три камня. Если у меня сын родится, пусть назовет его Дад Бедад».

И сказал тут царь Дад-Бедаду:

— Теперь слово за тобой.

— Я требую возмездия за кровь отца!

Отрубил он голову старосте, и так за кровь отца своей рукой убийце воздал.

Перевод А. Тадеосян