КОШЕЛЁК С ДВУМЯ ДЕНЕЖКАМИ

Жили-были дед и баба. Была у бабы курица, а у деда петух. Курица каждый день по два яйца несла. Старуха ими сыта была, а деда хоть бы одним попотчевала! Терпел, терпел дед, да и говорит:

– Слушай, баба, у тебя что ни день, то масленица. Дайка ты и мне парочку – другую яичек, очень уж меня охота разбирает.

А старуха скупа была.

– Как бы не так! – говорит. – Хочешь яичек, возьми да побей петуха, пусть яйца несет, тогда и ешь себе досыта. Я-то свою курицу побила, так она вишь как несется!

Старик уж больно разлакомился. По бабиному наущению тут же петуха поймал и давай его лупить.

– Либо, – говорит, – яйца неси, либо убирайся вон из хаты. Нечего даром хлеб есть.

А петух как вырвется из рук, как выскочит из хаты и побрел, куда глаза глядят. Шёл он, шёл по дороге, вдруг видит – кошелёк с двумя денежками. Подхватил он его клювом и поворотил назад к дедовой хате. Глядь – катят ему навстречу боярин да боярыни в коляске. Боярин так и вонзился глазами в петуха, увидал кошелек и говорит кучеру:

– Ну-ка слезь, посмотри, что там петух в клюве несет!

Кучер живо с козел соскочил, изловчился, поймал петуха, отобрал кошелёк и подал боярину. Боярин взял его, недолго думая положил в карман и поехал себе дальше. Обидно стало петуху, – бежит он за коляской, не отступается и кричит без умолку:

Разозлился боярин, и когда проезжали мимо колодца, говорит кучеру:

– А ну возьми-ка этого нахала-петуха да брось в колодец.

Кучер немедля соскочил с козел, поймал петуха и швырнул его в колодец. Видит петух – пришла беда! Что тут делать? Давай воду пить! Пил, пил – пока всю воду в колодце не выпил. Потом вылетел наружу, снова за коляской гонится и кричит:

Видя это, боярин очень удивился и говорит:

– Ах ты, чертов петух! Вот задам я тебе жару! Ишь ты, щеголь хохлатый да хвостатый! – И когда приехал домой, велел кухарке изловить петуха, бросить в печь, полную горячих углей, а заслонку камнем привалить. Кухарка, ведьма этакая, сделала, как хозяин велел. Видит петух – новая беда! Начал он колодезную воду отрыгать, пока весь жар не залил. Огонь погас, и печь остыла. А петух полную кухню воды налил, так что старая карга совсем осатанела. Тут петух как дал по заслонке, вышиб её и вышел из печи цел и невредим. Подлетел он к боярскому окошку, застучал клювом в стекло и закричал:

– Вот нажил я себе беду с этой диковиной! – сказал боярин, еще больше удивившись. – Эй, кучер! Унеси ты моё горе! Брось петуха в стадо. Авось какой-нибудь бешеный бык с ним разделается – подымет его на рог, – избавлюсь от этой назолы.

Кучер тут же петуха схватил да и швырнул в середину стада. А петух тому и рад: давай глотать быков, волов и телят, пока все стадо не поглотал. Раздулся он, стал ростом с гору. Подступил опять к боярскому окну, растопырил крылья – солнце заслонил – темно стало. И начал свое:

Увидал боярин такое чудище – чуть не умер со страху, не знает, что и делать, как спастись от петуха.

Думал, думал и придумал наконец:

"Посажу-ка я его в подвал с казной, начнет он червонцы глотать, авось какой-нибудь золотой ему поперек горла станет, он и подавится. Вот я от него и отделаюсь".

Сказано-сделано: взял петуха за крылья и бросил его в подвал с деньгами. А деньжищ у этого боярина столько было, что он им и счету не знал. Бросился петух червонцы клевать – все до одного склевал. Потом выбрался из подвала (как – про то ему знать!), да опять к боярину под окно.

И завёл:

Тут уж видит боярин – делать нечего, и кинул ему кошелек. Поднял его петух и пошел своей дорогой, а боярина на радостях оставил в покое. Как увидела домашняя птица на боярском дворе такую храбрость петушиную, вся, сколько было, за ним следом двинулась, – что твоя свадьба! Приуныл боярин, глядя, как петух всю птицу со двора сводит.

– Ну ладно, – говорит, – ступай себе, проваливай! Еще я дешево отделался от этакой беды. Тут, видать, дело было нечисто!

А петух идет себе гордо, и вся птица за ним. Шел он, шел, пока не дошел до дедовой хаты, и запел у ворот:

- Кукареку! Кукареку!

Дед, как услышал петушиный голос, обрадовался, вышел из хаты. Смотрит за ворота – диву дается. На петуха глянуть страшно: против него и слон – блоха! А следом за ним стая птиц несчётная, одна другой красивее, одна другой хохлатее да пышнее. Увидал дед, что петух такой здоровенный, да ещё вокруг него такая туча птицы, и кинулся ворота отворять. А петух говорит:

– Расстели-ка ты, хозяин, рядно вот тут посреди двора.

Бросился старик опрометью – разостлал рядно.

Стал петух на рядно и изо всей силы крыльями захлопал. И сразу двор наполнился всякой скотиной и птицей, а на рядне петух целую кучу золота навалил – так и горит на солнце, глазам больно! Увидал дед все это богатство – не знает, что делать от радости, целует-милует петуха.

Тут, откуда ни возьмись, – баба. Увидала она такое, и глаза у нее загорелись, от зависти чуть не лопается.

– Дед, а дед, – а сама робеет, – дал бы и мне червончиков!

– Держи карман! Ты мне что сказала, когда я у тебя яиц просил? Побей теперь ты свою курицу, чтоб червонцев тебе принесла. Я побил своего петуха – за что, сама знаешь… И вот что он мне дал.

Пошла баба в курятник, поймала курицу, ухватила ее за хвост и давай бить, – кто бы увидел – заплакал! Вырвалась бедняжка у бабы из рук и побежала по дороге. Вот шла она, шла, нашла стеклянную бусинку и проглотила. Потом скорей поворотила домой к бабе и закудахтала от ворот: "Куд-куд-куд-куд-кудах!" Баба обрадовалась, вышла курице навстречу. А курица – прыг в ворота, да мимо бабы, да скорей на гнездо! Часу не посидела, соскочила с гнезда и кудахчет. Баба кинулась смотреть – что там курица снесла? Глянула – и что же видит? Курица снесла стеклянную бусинку. Поняла баба – посмеялась над ней курица, и давай ее бить. Била, била, пока до смерти не убила.

Так и осталась жадная дура-баба ни с чем. Пришлось зубы на полку положить. Поделом ей, а то мучила курицу, ни за что, ни про что убила горемычную!

А дед разбогател: поставил хату большую, сад развел красивый, живет – горя не знает. А бабу из милости в птичницы взял. И с тех пор дед петуха всюду за собой возил наряженного: золотое монисто на шее, жёлтые сапожки со шпорами, ни дать, ни взять – царь Ирод из балагана на ярмарке, а не петух, что в борщ кладут.

Перевод: Е. Златова